Николай Ильич Кудряшов родился в деревне Аттиково. После окончания Чешламинской средней школы поступил в Свердловский электроэнергетический техникум и вскоре – в аэроклуб. В 1938 году был призван в армию и направлен в летное училище. По окончании его работал инструктором-летчиком. На фронте с октября 1941 года, воевал в составе 930-го Комсомольского авиаполка, сформированного на территории Чувашской АССР. Совершил более 350 боевых вылетов. За мужество и отвагу, проявленные в боях, он награжден орденами Красного Знамени, Отечественной войны I степени, Красной Звезды и многочисленными медалями. После войны работал диспетчером Кольцовского аэропорта города Свердловска. С 1959 года – начальник отдела Уральского управления гражданской авиации.

Николай Кудряшов прошел боевой путь от Волги до Чехословакии. У него было много боевых друзей, но один из них – самый близкий, самый надежный…

«Летом 1942 года, – рассказал Н. Кудряшов, – я некоторое время находился в запасном авиационном полку. Здесь познакомился с летчиком Георгием Масловым. Мне он понравился своей серьезностью, глубокими знаниями, отменной выучкой. Тогда я не знал, что нам доведется долгое время вместе служить и воевать, встретить День Победы…

В 1943 году я был заместителем командира эскадрильи, а Маслов – штурманом звена 930-го Комсомольского авиаполка. Выполнять боевые задания мне приходилось с разными штурманами, но больше всех ценил я Георгия Маслова. Предельная собранность, точный расчет, смелость и выдержка позволяли ему в любой обстановке находить единственно верное решение и успешно справляться с поставленной задачей. Он пользовался с большим уважением и авторитетом у однополчан.

Из нескольких десятков боевых вылетов, которые мне довелось выполнять вместе с Георгием Масловым, особенно запомнились два.

В январе 1943 года наш экипах получил задачу – доставить в партизанский отряд соль (в ней тогда крайне нуждались) и вывезти оказавшихся там летчиков. Предстояло лететь ночью, в западную часть Калининской области и садиться в поблизости от вражеских войск.

С наступлением темноты поднялись в воздух. Как только подошли к линии фронта, понизилась облачность, местами – до ста метров. На такой высоте ПО - 2 опасен даже ружейно-пулеметный огонь. Посоветовавшись, решили перелететь линию фронта в облаках. Вся надежда –  на штурманское мастерство Георгия Маслова. Ему необходимо не только ориентироваться вне видимости земли, но и отыскать крохотную площадку для посадки. Несмотря на сложнейшую обстановку, штурман был спокоен, деловит, и я чувствовал себя увереннее.

Миновав линию фронта, начали снижаться. Земли не видно, самолет вести приходится по приборам, которых раз-два и обчелся. Настроение, конечно, неважное, но держимся. Наконец, Георгий доложил, что видит землю: до нее несколько десятков метров. Неожиданно пошел снег, видимость ухудшилась.  Высоту полета несколько уменьшили. Новая опасность: самолет достанет даже автоматная очередь…

Вскоре показался лес. Зная, что посадочная площадка  на северной стороне большого лесного массива с характерным изгибом внутрь, я начал разворачивать самолет на восток. Но штурман сказал: «Рано, курс прежний». Оказалось, что это не тот лес, который нам нужен. Только через несколько минут Георгий дал новый курс и добавил: «Вышли западнее 20 километров».

Наконец я увидел перед собой большой лесной массив и перед ним – шоссейную дорогу Ржев – Смоленск. Обрадовался: ориентировка восстановлена. Теперь главное – найти место посадки.

Я развернулся, чтобы пройти вдоль северной границы лесного массива. Но где же костры, которые должны зажечь партизаны? Сделали один вираж, второй, третий… Опять не видно костров. В чем дело? Может, не тот лес?  Или партизаны отсюда ушли? А вдруг здесь хозяйничают фашисты? Мысли скачут – одна тревожнее другой.

Слышу спокойный голос Георгия: «Развернись обратно, повнимательнее посмотрим площадку на втором изгибе».

Делаю круг, осматриваю лес. Взгляд приковывает обнаруженная раньше площадка. «Точно, это она», – поддерживает меня Георгий. На площадке вместо костров – какие-то темные пятна. Что это? Садиться опасно, может поломать самолет. И возвращаться нельзя, не выполнив задание. Надо рисковать…

Держим совет, принимаем решение: если не обнаружим засады, пойдем на посадку. Мотор не будем выключать, самолет развернем для взлета, изготовим пулемет на случай нападения.

Сели благополучно, осмотрелись. Никого, тихо. Значит, вражеской засады нет –  иначе бы открыли огонь. Вылезаю из кабины, подхожу к лесу. Георгий меня прикрывает. Вдруг негромкий строгий окрик: «Стой!». Подходят двое, улыбаются: партизаны. Провожают к командиру отряда. Представляюсь ему, он в курсе дела… Выясняется, что темные пятна на площадке – следы вчерашнего вражеского обстрела. Партизаны решили, что они заменят костры, да и фашисты неподалеку…

Передав партизанам соль, взяли с собой заболевшего летчика Петра Ганченко. Взлетели нормально и благополучно вернулись на свой аэродром. В ту же ночь еще раз взлетали к партизанам: доставили им груз и вывезли летчика Павла Гаврилова.

Второй совместный полет мы совершили ночью 5 сентября 1943 года. Задача была сложной и ответственной – разведать железную и шоссейную дороги, соединяющие Харьков и Полтаву. Взяли с собой шесть САБов (светящихся авиабомб), полностью заправили баки горючим.

Линию фронта пересекли, прижимаясь к нижней кромке облачности: она была невысокой – 400-500 метров. Самолет вел по приборам. Вокруг кромешная тьма, на земле ни огонька. Впечатление не из приятных – как будто летим над пропастью, у которой нет ни края, ни конца. Подумалось, как трудно Георгию Маслову в такой обстановке.

Наконец достигли заданного района. Штурман сбросил первую бомбу, вспыхнувшую ярким пламенем. Внизу отчетливо видны узел шоссейных дорог и большой населенный пункт.  Но никакого скопления или передвижения вражеских войск нет. Аналогичная картина  и в других пунктах, отмеченных на карте. Уже израсходовали пять бомб, осталась одна…

 Разворачиваемся и берем курс на свой аэродром. Георгий, у которого, как говорили в полку, особый нюх на цели, предлагает осмотреть железнодорожную станцию, считавшуюся «неинтересной».  Подходим к ней и сбрасываем последнюю бомбу. И замираем от удивления. Все пути забиты составами, на многих платформах танки, артиллерийские орудия. Я делаю вираж, а Георгий считает…

Бомба гаснет, и вдруг вспыхивают прожекторы. Они мечутся, пытаясь найти нас. Надо быстрее уходить от станции. Увеличиваю газ, веду самолет со снижением. В этот момент нас настигает луч прожектора, к нему присоединяются другие. Они ослепляют настолько сильно,  что нельзя различить что-либо в кабине, не говоря уже про землю.

Открывают огонь зенитки. Вокруг нас разрывы, разноцветные трассы. Бьют из нескольких точек. Маневрирую, бросая самолет из стороны в сторону, но никак не могу вырваться из прожекторных лучей. Прибегаю  к последнему средству – направляю самолет вниз, рискуя врезаться в какой-нибудь столб или дерево. Неожиданный удар в левую руку, она соскальзывает с сектора газа и безжизненно ударяет по колену. Что-то кричит Георгий, но я его не понимаю.

Дальнейшее вспоминается с трудом. У самой земли с трудом вывел машину в горизонтальный полет. Прожекторы и зенитки остались позади…

Придя в себя, смотрю на приборы: горючего достаточно,  мотор работает нормально. Пытаюсь набрать высоту, но самолет плохо управляется –  что-то повреждено. Вызываю Георгия, не отвечает. Оборачиваюсь: жив,  устало машет мне рукой. Значит, повреждено бортовое переговорное устройство. Ничего, обойдемся. Только какой курс держать? Прикидываю, примерно на 60 градусов. Вдруг ручка управления задергалась вправо. Это Георгий сигнализирует, что надо еще довернуть.  Доворачиваю самолет градусов на 20, но стрелка прибора на прежнем месте. Догадываюсь, что мой компас не работает. Чувствую толчок по ручке вперед, значит, курс правильный.

Линию фронта проходим на высоте около ста метров.  С земли нас обстреливают, но трассы – в стороне. Они кажутся пустяком по сравнению с тем, что было над станцией.

Усиливается боль в левой руке, чувствую большую усталость, слабость. Хуже стал видеть. Вот-вот должен показаться аэродром. Думаю, как посадить самолет. Помогает Георгий, выстреливая красную ракету. С земли отвечают белой. Наконец-то! С ходу сажаю машину и …теряю сознание.

Очнулся в госпитале, рядом Георгий Маслов, он тоже был ранен. Вскоре нас навестили друзья. Они сообщили, что по обнаруженному нами скоплению противника бомбардировщики  нанесли удар, что нас за этот полет представили к правильственным наградам. Узнали  мы и о том, что наш самолет получил десятки пробоин, но скоро будет в строю. Выписавшись из госпиталя, мы вернулись в свою часть и снова вместе летали на боевые задания».

Но вот победоносно кончилась война. Боевые вездеходы «ПО-2» ушли на заслуженный отдых. А летчики? Можно ли им отдыхать? Нет. Капитан Н. Кудряшов, уволившись в запас, стал работать диспетчером в крупнейшем в Урале аэропорту.

Примеру Николая Кудряшова следовал  и его фронтовой друг Георгий Маслов. Он работал первым помощником капитана тралового флота.

А. НИКОЛАЕВ.

Справочно  

Статья  о нашем земляке была опубликована Антипом Николаевичем Николаевым  в книге «Память солдатского сердца», изданной Чувашским книжным издательством в 1979 году.