В начале Великой Отечественной войны 500 коммунистов и комсомольцев республики по зову сердца, по велению души и партийного долга добровольно ушли на фронт, чтобы отстоять честь и независимость нашей Советской Родины. Они начали свой боевой путь под Москвой в самые тяжелые дни осени и зимы 1941 года, когда враг остервенело рвался к столице.

Среди них был и уроженец деревни Картлуево Козловского района Корнил Иванович Иванов, 1914 года рождения.  В книге «Вспоминают политбойцы», вышедшей в свет в год 40-летия Победы, написано: «По окончании 8-летней школы в 1932-1935 годах К. Иванов работал в колхозе бригадиром полеводческой бригады. В 1936-1938 годах служил в рядах Советской Армии. После возвращения из армии работал заведующим сектором кадров Козловского  райисполкома, помощником  начальника части Козловского райвоенкомата, заведующим отделом Козловского райисполкома. В 1940 году вступил в ряды Коммунистической партии.

В августе 1941 года К. Иванов по партийной мобилизации был призван в ряды Красной Армии. Свой боевой путь начал в октябре 1941 года под Москвой в качестве заведующего делопроизводством штаба мотострелкового батальона 28-й отдельной танковой бригады. В 1942-1944 годах был заведующим делопроизводством штаба 95-й танковой бригады 9-го танкового корпуса, затем адъютантом  начальника штаба 142-го танкового батальона 95-й танковой бригады, помощником начальника штаба 95-й танковой бригады  по личному составу. В 1944-1945 годах К. Иванов исполнял должность помощника начальника штаба 32-й танковой бригады по личному составу.

За проявленную храбрость и мужество в битвах с фашистскими захватчиками Корнил Иванович награжден орденом Красной Звезды и медалями.

В 1946 году К. Иванов демобилизовался из армии и стал работать в своем родном колхозе, затем был  райуполминзагом, председателем укрупненного колхоза «Динамо» Козловского района, мастером Козловского домостроительного комбината. В 1957 году вышел на пенсию по инвалидности.

Несмотря на преклонный возраст, Корнил Иванович не терял интереса к текущей жизни, держал постоянную связь с молодежью».

Воспоминания Корнила Иванова о фронтовой жизни

Под Москвой

В августе 1941 года нас, политбойцов из Чувашии, направили в эвакуированное  в Свердловск Новочеркасское военно-пехотное училище. Сопровождал команду заведующий военным отделом Чувашского обкома ВКП (б) Василий Васильевич Смирнов. Здесь мы пробыли до начала октября 1941 года. Прошли курс ведения боевых действий, приближенный к боевой обстановке как в обороне, так и в наступлении.

В начале октября из Свердловска мы прибыли под Москву – на станцию Кубинка, оттуда  – в город Наро-Фоминск. Около половины нашего состава определили в мотострелковый батальон формирующейся 28-й отдельной танковой бригады. Вскоре мы отправились  в Волоколамское направление. Упорными оборонительными боями наша бригада удержала натиск гитлеровцев в этом направлении, нанося урон и изматывая силы противника на ближних подступах к Москве. Враг имел превосходство в технике, мы вынуждены были отступать, хотя это было для нас очень печально и горестно.

5 ноября 1941 года в районе поселка  Скирманово  наше подразделение получило боевое задание – во что бы то ни стало захватить в плен группу немцев. С этой целью нашей стрелковой роте мотострелкового батальона было приказано устроить засаду на лесной дороге, по которой немцы часто приходили в Скирманово на мародерство. Засаду мы организовали по всем правилам. И вот под командой офицера появились примерно около 40 человек немцев. Произошла короткая, но решительная схватка.  В этой схватке мы взяли  в плен восьмерых  немцев вместе с офицером, остальные были перебиты, а одному удалось скрыться. Пленных отправили  в штаб бригады.

Через несколько дней  наш батальон получил приказ занять укрепленную высоту за деревней в районе  Скирманово.  В этом бою погибло  много наших бойцов и офицеров. Были ранены секретарь партбюро роты  Ускопов, политбоец  Павел Викторов из Вурнарского района и  многие другие. Но высоту взять нам не удалось.

Наша 28-я отдельная танковая бригада, потерявшая в боях материальную часть и часть личного состава,  в конце ноября была выведена на переформирование. В связи с переходом на новые штаты я выбыл из мотострелкового батальона 28-й танковой бригады и получил направление  в 95-ю танковую бригаду 9-го отдельного танкового корпуса.

На Курской дуге

Летом 1942 года 95-я танковая бригада участвовала в боях в районах Жиздра-Людиново – Киров Калужской области.   Здесь бригада заняла оборону и простояла до осени. Осенью ее вывели на переформирование в район Сухиничи, где мы простояли до марта 1943 года. Неспокойно было на Курской дуге, где готовились к решающим сражениям обе стороны.

В начале июля 1943 года наша 95-я танковая бригада заняла второй эшелон обороны на Орловско - Курской дуге в районе станции Поныри-Березовец. Танки были закопаны, использовались как артиллерийские орудия. Этим мы измотали немецких «тигров» и «пантер». Потом наши танки пошли в стремительное наступление на Мало-Архангельск – Глазуновка, Червонное, Клухо – Кролевец, Конотоп, Лиозно, Бахмач, Нежин, Чернигов – Репки. Немецко-фашистские войска в сражениях на Курской дуге потерпели позорный крах и непоправимый разгром.

На Днепре

В моей памяти никогда не изгладится переправа через Днепр. Форсирование Днепра было крайне тяжелым и в то же время величественным. Под разрывом артиллерийских снарядов и бомбежек с воздуха наши мощные  радиодинамики передавали песню «Ой, Днипро, Днипро, ты могуч, широк, над тобой летят журавли». Сердце заполнялось и горечью за те жертвы, что несли наши части,  и гордостью за наш могучий Днепр, который снова стал нашей, советской, свободной рекой – на радость людям прилегающих к ней городов и сел.

В этих боях 95-я танковая бригада была введена в прорыв в районе города Бахмач. Заняли круговую оборону, блокировали все железнодорожные пути. Немцам удалось закрыть коридор прорыва, и лишь через несколько дней упорных боев наши войска сумели повторно прорвать коридор. Нам помогли вовремя подошедшие к нам артиллерия и мотопехота.

На завершающем этапе войны

В июле 1944 года я лечился в Гомеле. После трех недель лечения меня направили в штаб командующего  бронетанковыми войсками 65-й армии помощником  начальника штаба по кадрам. С января 1945 года я воевал  в составе 32-й танковой бригады 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии.  14 января 1945 года наша бригада пошла в наступление с Наревского  плацдарма (на территории Польши). Первый немецкий город, взятый нашей бригадой в Восточной Пруссии, был Происшесхоллянд. Затем города Эльбинг, Мульхаузен, Кенигсберг (Калининград) и другие. Здесь завершился мой боевой путь, начатый в октябре 1941 года под Москвой.

Некоторые размышления о штабной работе

В период войны я работал в штабе батальона и бригады. С октября 1941 года по апрель 1943 года – заведующим  делопроизводством, затем – адъютантом начальника штаба батальона, с мая 1943 года до конца войны – помощником начальника штаба танковой бригады. В мою функцию входило обеспечение укомплектованности личного состава по специальностям. В связи с переходом на новое вооружение менялись штаты и специальности. Особенно не хватало механиков-водителей танков Т-34, а старые танки Т-60 снимались с вооружения. Комплектование личного состава, учет потерь и погибших, награждение, присвоение званий личному составу проходило через строевую часть штаба, которую приходилось возглавлять мне. Это очень емкая работа, и в этой работе нет никаких снисхождений, льгот по мотивам  боев и войны. Вся документация требовала точного и надлежащего оформления. Но условия работы штаба бригады –  это тоже фронт. Землянка  –   в одном километре от передовой или ближе, освещение – аккумуляторная лампа или коптилка из снарядной гильзы. Артобстрел и бомбежка  –  постоянные спутники. Некоторые думают, что штаб – это где-то в тылу, в спокойной обстановке.  На фронте не бывает так.  Штаб бригады – это ее голова и сердце, он находился там же, вместе с наступающими подразделениями. Оторваться от  передовых своих подразделений во время стремительного  наступления штабу нельзя.

Помню случай в Восточной Пруссии. Ехали мы на грузовой машине, покрытой брезентом, со штабными документами и знаменем бригады. Сопровождал нашу машину бронетранспортер. Вдруг видим: навстречу нам на скорости идет немецкая штабная машина – автобус.  Подъезжаем вплотную друг к другу. Немцы быстро опомнились и остановились в 10-15 метрах от нашей машины. Это было между Эльбинг и Мульхаузен. Без единого выстрела вышли из машины восемь немцев и семь  из них  – четыре офицера и три солдата –  сдались в плен, а восьмой, немецкий офицер, сумел сбежать в создавшейся суматохе. Подъехали другие наши машины,  взяли на буксир  немецкую штабную машину с документами и потащили ее с хозяевами под охраной наших солдат. Вот и так бывает в быстроменяющейся обстановке на войне.

Хотя прошло более 40 лет с начала войны,  но она не забывается. Слишком много горя и страданий пришлось пережить нашему поколению. Дневников я не вел. Точно вспомнить все, что было на войне, сейчас трудно. Особых героических подвигов я не совершал, был исполнительным и дисциплинированным солдатом. Был дважды ранен и один раз контужен. Подорвался со штабной машиной ЗИС на противотанковой мине. Мина разорвалась под правым передним колесом, а я стоял на левой подножке у дверцы кабины. Двое солдат, часовые из комендантского взвода, ехавшие в машине,  были тяжело ранены: правая часть грузовика была снесена взрывной волной. Один солдат, сидевший рядом с шофером, скончался сразу. Шофер получил только   контузию, так как сила удара попала в мотор и на правый борт машины.  Я лечился в медсанбате бригады и оставался в строю, хотя полагалось госпитальное лечение.

Отечественная война оставила нам горькое наследство: памятники на солдатских могилах и безымянные могилы, заросшие окопы и котлованы землянок, разрушенные города и опаленные пожарами села, миллион вдов и сирот,  миллионы погибших защитников и сотни тысяч калек. Война отняла у нас здоровье и счастье, сделала нас инвалидами. Победа досталась нам дорогой ценой.  Мы глубоко чтим имена павших в борьбе за свободу и уважаем живых победителей в этой войне.

Пусть никогда не забудут все это наши дети.  Будущее принадлежит им.

От редакции. Все послевоенные годы Корнил Иванов проживал в деревне Картлуево. Умер в 1986 году.