Шёл сороковой день, как  мы похоронили нашего отца Валерия Николаевича Васильева.

Это был очень сильный по всем жизненным позициям человек, врач первой категории, который всю свою жизнь посвятил медицине. Заслуги были большие и малые. Значимый для района человек. На его похоронах было очень  много людей. Все как-то хотели  отдать ему свой духовный долг. Но для нас, для его детей, это был, прежде всего, отец.  Отец, к которому в любое время можно было подойти с любой просьбой, вместе обсуждать свои проблемы.  Вместе мы решали школьные задачи, которые нам были не под силу. Позже наши проблемы перерастали в более сложные жизненные ситуации, и всегда отец был рядом. Он был  нашим настоящим другом, который нас как котят за шкирку вытаскивал и ставил на ноги.

И вот его нет! В душе – боль, которая пока не заросла и  всё время даёт о себе знать.

Перед поминальным обедом, который был организован на сороковой день после похорон, я решил сходить в церковь помолиться о душе дорогого, близкого мне человека. Зашёл в один храм, поставил свечи, заказал обедню.  Но мне показалось этого мало, и я поехал в мужской монастырь. Поставил машину недалеко от этого святого места, пошёл тихонько  пешком. Вошёл в обитель. Душа продолжала плакать. Было очень грустно. Постоял у икон, поставил снова свечи, помолился, как мог, вышел. Снова перед выходом помолился. Тихонько пошёл к машине. И вдруг вижу, к машине идёт старик.  От удивления у  меня ноги подкосились. Старик всем обликом напоминал мне отца. Такие же очки, с палочкой, кепочка в клеточку, как у папы. Идёт себе тихонько.

– Сынок, – обращается он ко мне, – довези меня до речного порта. Я тебе за это сто рублей дам. Мне, – говорит, – сегодня срочно уехать  надо. Я не могу остаться здесь дольше. Уехать надо.

– Конечно, садитесь, –  говорю. – Какие деньги?  Я и без денег помогу вам.

Старик тихонько забрался ко мне в машину,  и мы поехали. В дороге он всё время о чём-то говорил, вспоминал. И бывал он, оказывается, в тех местах, где были мы когда-то с папой. Я слушал. Даже голос его мне отдалённо напоминал голос отца. Приехали. Я вылез из машины, помог выбраться старику.

– Давай-ка я тебя обниму, сынок, – говорит. – Ты меня дальше не провожай. Дальше я сам.

Пожал мне на прощанье руку и пошёл. Пока я осматривал свои ладони, на которых  застыло тепло его рук, старик как будто растворился. Суетился народ, продвигаясь к причалу,  но его  не было видно.

На душе стало светлее, спокойнее. Надо было ехать. Успеть до обеда заехать на могилу отца, встретиться с родными мне людьми.

Д. Васильев